Н.В. Тимофеев-Ресовский
"О ПРОЖИТОМ"

из воспоминаний, записанных в 1977 г. М. Адамсом

Родился я в 1899 г., родители как раз относительно кратковременно были тогда в Москве. Должен был бы я, в сущности, родиться в Калужской губернии на границе Мечевского и Масальского уездов, где у Всеволожских, а мать моя урожденная Всеволожская - это одна из древнейших русских фамилий Рюриковичей, было именьице небольшое. Всеволожские богатыми никогда не были. Было несколько довольно известных красавиц. Одну красавицу уморил Иван Грозный среди своих прелестных невест, которые не дожили до женитьбы. Затем была в пушкинские времена в Москве одна красавица, ножками которой Александр Сергеевич очень увлекался. Так что с материнской стороны у меня всякие такие вот высоко аристократические предки. Причем родство имеется и с Аксаковыми, и из литературных семей с Григоровичами, с целым рядом довольно хороших, но не самых знаменитых писателей.
  С отцовской стороны Тимофеевы происходят из донских казаков. По семейным преданиям, которые были, так сказать, проверены, удостоверены какими-то документами, у Степана Тимофеевича Разина, который был донским казаком, а по профессии разбойником (в последнее время тогдашних разбойников считают почему-то революционерами, а он был честный разбойник!), был брат - Тимофей Тимофеевич. А у Тимофея Тимофеевича был Тимофей Тимофеевич - сын, значит племянник Степана Тимофеевича Разина - Тимошка Разин, который у него в каких-то поддодоманиях ходил молодым человеком. Когда Степана Тимофеевича благополучно "пымали" (поймали) и четвертовали, он, племяша, вместе с группой казаков умудрился драпануть в теперешнюю юго-западную Сибирь, или Северный Казахстан, тогда пустопорожние земли, принадлежавшие какому-то там сибирско-татарскому хану. И он завоевал эти пустопорожние земли. И потом произвел очень современную вещь: "то-варообман" такой с московским правительством.
  Алексей Михайлович тогда царствовал: "Ты мол, царь-батюшка, меня прости (это сейчас называется репатриацией). А я тебе за это под корону пустопорожние земли завоевал". Московское правительство на эту сделку пошло, приняло пустопорожние земли, а этого Тимошку не только возвернули обратно в Россию, но и посадили калужским воеводой. Вот этот предок, основатель фамилии, принял фамилию Тимофеев, и стал Тимофей Тимофеевич Тимофеев. Его дед был Тимофей, отец - Тимофей, сам он Тимофей. Сплошной стопроцентный Тимофей. Он получил, конечно, дворянство, записан был даже в шестую книгу, он был "калудский" (калужский) дворянин. Значит, мы, с одной стороны, донские казаки и какие-то (думаю о поколениях), какие-то земли были в какой-то станице - но никто из моих ближайших предков их уже и не видел никогда. Одним словом, моим ближайшим предкам, там - отцу, дяде, деду, прадеду, прапрадеду, это казачество было одна морока, потому что они были в общем городскими интеллигентами, и в последних поколениях все были военные и инженеры, главным образом военные инженеры. И быть горожанином-казаком, особенно со времен введения всеобщей воинской повинности, было очень неудобно. Обыкновенного русского человека призывали на военную службу, как положено: записывали, выдавали обмундирование, зачисляли в какой-то полк, в какой-то батальон, в какую-то роту, в какой-то взвод, давали койку и всякую такую штуку: оружие, когда надобно, и все такое. И потом муштровали. И казак рождался в полку своем: это ведь территориальное войско было. И с самого рождения он был казаком определенного полка и определенной станицы. И когда время приходило ему отшагивать военную службу, он должен был являться на военную службу со своим конем, со своей амуничной" со "штанцами" и всей прочей формой: с лампасами штаны и так далее, вплоть до винтовки и сабельки. И это, конечно, человеку, являющемуся каким-нибудь инженером и проживающему в Петербурге или в Ярославле. Ну из этого, конечно, находились всякие выходы и положения. В конце концов, мои предки все становились в таких случаях военными инженерами. Три поколения до меня все были инженеры. Отец-то был уже не военный инженер, он был инженер путей сообщения, а дед был военный инженер, в чине генерал-майора инженерных войск; брат был лейтенантом инженерных войск. Отец построил в России более пятнадцати тысяч верст железных дорог, уже будучи начальником дороги или главным инженером. Вот такое, значит, мое происхождение. С отцовской стороны каким-то гаком сродни предкам приходится Николай Васильевич Гоголь. Гоголь-Яновская - его тетка была моей какой-то прапрапрабаб-кой. И через них опять с какой-то еще линией писателей родство, но я уже позабыл. А главным образом с отцовской стороны были предки военно-морские, и крупные были мореходцы. В XVIII в. генерал-адмирал Сенявин - это тот, который придумал кильватерную колонну. До него морские сражения проходили по голландской тактике, так сказать куча кораблей сражалась против кучи кораблей, как могла. А Сенявин очень простую штуку и естественную придумал. Ежели в кильватерную колонну выстроить всю эскадру, то можно использовать полный бортовой залп. Ведь раньше пушки-то стреляли через дырки в стенке корабля. Значит, полный бортовой залп всей эскадры можно было дать, только расположив ее "гуськом", т.е. в кильватерную колонну. И это очень помогло выигрывать военные сражения. Он на этом очень прославился.
  Следующий известный адмирал из моих предков - Головнин. Головнин замечателен был тем, что проделал второе после Крузенштерна русское кругосветное плавание; изучил Берингово море и Берингов пролив и там попал в плен к японцам. Три года прожил в японском плену; у него очень интересные записки по этому поводу; потом его выкупили, выручили и т.д. Он еще ряд плаваний далеких проделал, и считается собственно основным учителем всей группы крупных русских моряков в XIX в. Он учитель замечательного адмирала Лазарева, который, в свою очередь, стал учителем Нахимова, Корнилова и всей группы крупных морских офицеров и адмиралов - русских полководцев XIX в.
  Сам Головнин умер рано в чине, кажется, даже еще не полного адмирала, а вице-адмирала в Петербурге от холеры. (Он же был учителем Гранделя, Литке). Грандель, Литке прославились потом по науке. Одна из моих прапрабабок была теткой адмирала Головкина. Затем "морской" предок из известных мне (приходится и родственником и свойственником) - это Нахимов.
   Одной из моих четырех прабабок была Нахимова. Она была, по-моему, теткой адмирала. У Нахимова детей не было, но у его брата были дети, и один из его племянников женился на моей тетке - на сестре отца - Ольге Викторовне Нахимовой, урожденной Тимофеевой. Они родили двух сыновей, Сережу и Никса. Это - мои двоюродные братья, но они были намного старше меня. И у Сережи был сын - тоже Сережа; он был призван на первую мировую войну "прапором" запаса и заслужил себе звание капитана. Он попал на знаменитое Кикскюльское предмостное укрепление на Западной Двине. Там были две-три русские батареи и соответствующая команда при них. Их убивали всех, затем посылали замену. И вот из каких-то там военных тактических соображений это предмостное укрепление держали против немцев полтора года. И вот этот Сережа Нахимов попал туда. Сережу раза три ранило. Его должны были несколько раз сменить и эвакуировать, но он умолил остаться там. Он привык под огнем. И там он, кажется, "Георгия" получил, георгиевское золотое оружие - всякую такую штуку. А после революции так он был агрономом, а не профессиональным офицером, ему плевать было на "Георгиев" и так далее. Он сразу постарался вернуться в эту самую агрономию. Но сперва его сделали каким-то начальником -командиром какого-то там артиллерийского полка. Он был капитан царского времени... и полковником красным. Он очень быстро демобилизовался и стал одним из первых агрономических директоров, Гпо-моему, этих Горок Ленинских. Это было имение Совнаркома тогда. Ну, и вскоре помер от всех этих ран, контузий и так далее. Оставил сына. Сын пал смертью храбрых во второй мировой войне, а внук Сережи, мне, значит, внучатый племянник, жив до сих пор. Он был знаменит в пятидесятые годы, потому что по традиции, по-нахимовской, чуть ни по приказу самого Сталина его определили в Нахимовское училище: Нахимова - к Нахимову. Его снимали фотокорреспонденты и печатали снимки в "Огоньке". Я с ним не был знаком, но бывал в Москве у его бабки, у вдовы Сережи Нахимова.
  И еще один родственник очень замечательный по материнской линии - адмирал Невельской. Я из всех своих "морских предков" уважаю двух: Головнина и Невельского. Невельской, как известно, освоил Дальний Восток, доказал, что Сахалин - остров, в чем сомневались до него на оснований показаний француза Лаперуза, который просто ошибся. И он, Невельской, не считаясь с министром Николая I Нессельроде, которого солдаты-матросы называли Кисельвроде, присоединил Уссурийский край, остров Сахалин и основал город Николаевск-на-Амуре.
  В это время Невельской был вызван в Петербург, где Кисельвроде его разжаловал в матросы, а он уже был капитаном второго ранга. По семейному преданию, в Петербурге произошло следующее. За него стопроцентно выступил Муравьев-Амурский, очень толковый генерал-губернатор Восточной Сибири из знаменитой семьи Муравьевых, где всякие были люди - от Муравьева-вешателя до Муравьева-декабриста. Так вот этот был посередке: разумный человек - и не вешатель, и не декабрист, а генерал-губернатор, и очень хороший. Восточной Сибири и Дальнего Востока. И он был приятелем Невельского. Под влиянием Муравьева-Амурского Николай I в один прекрасный день вызвал Невельского, уже разжалованного в матросы, к себе во дворец, встретил в передней: "Здорово, матрос Невельской! Следуй за мной!" Пришел в следующую комнату. "Здорово боцман Невельской! Следуй за мной". Пришел в следующую комнату: "Здорово, лейтенант Невельской!" Так, когда они дошли до кабинета, он поздравил его с контр-адмиралом. Значит, несмотря на Ки-сельвроде, Невельской из капитана второго ранга, перескочив капитана первого ранга, сделался контр-адмиралом, в каковом чине и помер. Он вскоре вышел в отставку, был в Петербурге, писал книжки. Кажется, они назывались "Подвиги русских морских офицеров на Дальнем Востоке".
    Наконец, был еще один адмирал у меня - предок по материнской линии. Это был мой внучатый дядя - брат моего деда, дядя моей матери -Всеволожский. Я его еще застал; он умер в 1906 году, по-моему, на 86-м году жизни. И умер вот как, я вам расскажу, занятно. Он был морским офицером и прославился в турецкую войну 1877 г. тем, что взорвал на брангеле турецкий флагманский линейный корабль... Врангель - это парусная лодочка быстроходная с длинным бушпритом, к которому прикреплялась бомба. На парусную лодку садились обыкновенно двое -офицер морской, лейтенантик какой-нибудь, и матрос. Обыкновенно это происходило в сумерки, утренние или вечерние, разгонялись в направлении вражеской флотилии, наметив какой-нибудь большой вражеский корабль. И весь фокус заключался в том, чтобы разогнать эту лодку и в последний момент успеть прыгнуть в воду. В принципе - спасайся как можешь. Бомба взрывалась - и неприятельский корабль тонул. Вот таким образом старший лейтенант Всеволожский с матросом взорвали вот .этот самый флагманский линейный корабль, вовремя выскочили с этим матросом и под прикрытием тьмы (море было слегка волнистое) умудрились как-то спастись. Благодаря этому он потом очень быстро сделал карьеру. Получил офицерский "Георгий", георгиевское оружие... и очень быстро сделался адмиралом. В конце XIX в. он уже был полный адмирал, и вот тут с ним такой курьез произошел. Со своей эскадрой он проделывал учебное плавание по Средиземному морю. Он был уже старый человек. И приехали они в Тулон, французскую военную гавань. И из Тулона его умолили съездить в Монте-Карло - играть. Он взял с собой несколько золотых франков - поехал посмотреть, что такое Монте-Карло. Поставил золотой на какой-то номер и получил в 32-кратном размере обратно. Так и пошло, пошло и пошло. А банк срывался, вот я не помню точно - не то, когда 3 млн, не то, когда 5 млн франков в тогдашнем... Банк проигрывал - считалось банк сорванный. На этот вечер игра прекращалась до следующего дня. Значит, таким образом, этот мой внучатый дяденька сорвал банк в Монте-Карло и, к страшному удивлению, миллионером вернулся к себе на эскадру. Сразу написал своему брату, моему деду Всеволожскому в Калужскую губернию, что едет и просит где-нибудь поблизости от себя подыскать хорошее небольшое именьице и чтобы вокруг дома и сад был, и парк был бы старинный большой, и речка с мельницей, и прудами... И вскоре, через пару дней, поехал со своей эскадрой дальше. Останавливались в портах на Средиземном море, французских, потом итальянских, потом австро-венгерских (теперь югославских), потом греческих, наконец, Константинополь, и самое замечательное, что из Константинополя он своему брату, моему деду, послал письмо-телеграмму: "Пришли 100 рублей на обратную дорогу". Умудрился все эти миллионы оставить в Средиземном море. Оказывается, заходя со своей эскадрой в порт, он на три дня рестораны открывал для местного населения: "Жри, за мое здоровье, и пей". Так как этих портов на Средиземном море до черта, несмотря на дешевые цены того времени, он эти 3 или там 5 млн умудрился спустить. Не сам, сам он был непьющий старик; пил хорошие вина; не пьяница и вообще не кутежник, ничего такого, а вот, значит, спустил таким образом. Приезжая мальчишкой с родителями, я еще застал времена, когда в итальянских кварталах помнили "И конто русс", который открывал на три дня ресторан. Я-то уже его знал более чем 80-летним стариком. Старик был замечательный. Причем он решил, что, когда он состарится, а состарится в 85 лет, он застрелится. Так сказать, жить глубоким старцем не стоит. Он договорился с каким-то старым военно-морским лекарем, что он выдаст ему после самоубийства удостоверение, что это было не самоубийство, а острое умопомешательство старого адмирала. Для того, чтобы похоронили по-православному, как следует, нормально, с церковными молебнами, церковными обрядами (самоубийц ведь не полагалось нормально хоронить). Так вот, он в 1906 г. через несколько недель после того как отпраздновал 85-летие, застрелился и был торжественно похоронен по церковному обряду - чин чином. А до того отколол очень замечательный политический номер. Политику он презирал всю жизнь, но его брат, а мой дед Всеволожский был в свое время видным деятелем освобождения крестьян, потом земским деятелем.
........