Впервые я встретила Николая Николаевича в Академгородке СО АН СССР на 1-й Всесоюзной конференции по программированию. Нас познакомил Александр Дмитриевич Смирнов, которого я знала еще со времени работы межведомственной комиссии по УВС "Днепр-2". Николай Николаевич все время был в окружении своих сотрудников из ЛВТА ОИЯИ, они буквально ходили за ним табуном, и он был таким простым, доступным, общительным, каким-то необыкновенно улыбчивым, лишенным всякого высокомерия и чувства превосходства. Помню, как в перерыве между заседаниями мы втроем гуляли по лесу и фотографировались. В один из дней Николай Николаевич повел меня в Институт ядерной физики СО и показал ускоритель и рабочие места физиков. Для меня это была экскурсия в совершенно неведомый, но очень интересный мир (ведь я в детстве мечтала стать физиком).

Как оказалось, Николай Николаевич незадолго до конференции приехал из-за рубежа, где проходил стажировку, и очень много интересного рассказал о работе и жизни там. Собственно, на этой конференции Николай Николаевич, узнав, что я разрабатываю программное обеспечение комплекса БЭСМ-6 - "Днепр-2", пригласил меня в Дубну ознакомиться с работами в области программирования и сопряжения ЭВМ.

И вот с двумя сотрудниками я приехала в командировку в ЛВТА. Помню, как добр и любезен был Николай Николаевич, угощал нас чаем с печеньем, потом повез на экскурсию в Лабораторию высоких энергий, чтобы показать синхрофазотрон и камеру Вильсона. В то время ускоритель не работал, и нам удалось как следует его осмотреть. Потом нам показали комнаты с регистрирующей аппаратурой и ЭВМ, которые обрабатывали результаты экспериментов.

В ВЦ ЛВТА в то время обработка данных проводилась не так, как в нашем институте. БЭСМ-6 и другие ЭВМ стояли в одном зале, отгороженные стеклянной стеной, а устройства ввода-вывода находились в другом зале, и программисты допускались только во второй зал. Николай Николаевич провел меня на балкон, с которого был виден весь машинный зал. По его словам, на этом балконе в периоды интенсивной отладки программ спали программисты в ожидании результатов своих задач, прикорнувши на кушетке.

В то время я разрабатывала программный блок сопряжения БЭСМ-6 - "Днепр-2" на базе диспетчера Н-70, который создавался В.П.Иванниковым и другими сотрудниками Института точной механики и вычислительной техники. Моя программа была набита на перфокартах - практически по одной команде на карту (чтобы меньше перебивать при исправлениях), и колода была такой толстой, что у нас в Киеве я никак не могла ввести ее в машину, чтобы записать на магнитные ленты.

В один из приездов в Дубну Николай Николаевич выделил нам машинное время, и мы впервые смогли ввести эти перфокарты и получить распечатку с указанием ошибок.

Вообще, надо сказать, что Дубна была каким-то новым для нас миром. Комфортабельная гостиница, кафе с физическим названием "Нейтрино" и: бесконечная работа и разговоры о ней. А Николай Николаевич был для меня как бог. Его окружала какая-то аура, которая, вероятно, и притягивала в нему молодежь. Я бывала на защитах диссертаций, на банкетах, и всегда он был с молодежью, все о чем-то разговаривали, спорили, что-то обсуждали, пели.

Часто Николай Николаевич приглашал нас к себе в дом. Тогда еще Говоруны жили не в коттедже, а в маленькой квартире. Мы набивались в небольшую комнату, которая, очевидно, служила кабинетом, рассаживались кто куда, сам хозяин сидел на письменном столе, показывал нам слайды с видами ночных экзотических улиц и небоскребов Америки и рассказывал, рассказывал, рассказывал. Жена его, Раиса Дмитриевна, гостеприимно и терпеливо все это переносила, слушала вместе с нами и угощала нас чаем.

Помню, как однажды после командировки в Америку Николай Николаевич подарил мне необыкновенную пластинку с джазовыми мелодиями в исполнении моего любимого Фрэнка Синатры. А на очередном официальном банкете познакомил меня с президентом (или директором? - к сожалению, не нашла визитную карточку) филиала фирмы CDC в Вене. Он так же, как и я, оказался поклонником Синатры, и мы пели "I love Paris in the spring time" и "One day when we were young".

Когда Николай Николаевич и его семья переселились в коттедж, я часто бывала у них в гостях. Неизменно добры и гостеприимны ко мне были его мама и Раиса Дмитриевна.

На 50-летие Николая Николаевича мы приехали целой компанией из нашего института. Мы поздравляли его, вместе со всеми чествовали на Ученом совете и отмечали юбилей в Доме ученых. Как много было людей, сколько хороших тостов было произнесено в честь юбиляра! Тогда я поняла, какой он был великий человек, умница! А в общении с сотрудниками, коллегами - отсутствие всяческой манерности, напыщенности. Он был очень прост, какой-то совсем свой, лишенный каких-либо "комплексов". Даже по-английски он говорил совершенно свободно, почти без всякого акцента, что меня просто поражало.

Всем, что мне удалось достичь в работе, всеми своими успехами я во многом обязана Николаю Николаевичу, и всегда буду благодарна ему за то, что он открыл для меня новый мир, мир до фанатизма увлеченных работой людей (таких, как И.Н.Силин, В.Ю.Веретенов и другие), мир научных семинаров, симпозиумов, споров после банкетных посиделок, мир дружбы, мир праздничных ноябрьских и новогодних вечеров в Доме ученых, мир музыки и поэзии, прекрасный мир молодости, лишенный всяких меркантильных интересов.

Но время идет, мы стали немолодыми, больными, и многих уже нет... Но как светлы и прекрасны воспоминания! И Николай Николаевич всегда будет в них.

Элланская Лариса Всеволодовна Окончила Минский Государственный университет в 1958 году. Кандидат физико-математических наук (1967). В настоящее время Главный конструктор проекта СКТБ ПО Института кибернетики АН УССР . Научные интересы - кибернетика, автоматизированные системы управления.