"Все мы друг за друга виноваты" Ф.Достоевский "Главные причины всех русских бед нам надо искать в самих себе... Никакие злоумышленники не смогли бы раскачать русскую государственность, если бы мы сами не ослабили ее, подточив духовные основы державной мощи России." Иоанн Петербургский и Ладожский В этой статье много цитат. Мне кажется, - они уместны и необходимы, т.к. помогают понять, что в своем общественном разладе мы повторяем многое из прошлого. И часто просто не знаем его и поэтому не можем с пользой усвоить. Многое в истории общественной мысли ходит кругами и очень обидно, что мы забываем постижения наших предшественников и набиваем повторные "шишки". Если бы дело касалось только личных пробелов, было бы не жалко, а для становления общественного самосознания уход от раздумий наших предшественников -- беда. 1. Разные правды По мере знакомства с проповедями Иоанна Петербургского и Ладожского -- а иначе то, что приходилось читать в "Советской России" или его книгах, нельзя назвать, по мере углубления уважительного отношения к мыслям митрополита и его страстным призывам к защите человеколюбия, российской соборности, к противостоянию против стяжательства, по мере понимания общности боли за постигшую нас бездуховность и за унижение нашей государственности, -- нарастало ощущение близости переживаний за судьбу родины и совпадения видения возможных путей выхода из постигшего наше общество кризиса. Первое время наивно казалось, что меня, коммуниста-атеиста, и высокого православного иерарха разделяют несущественные мелочи, которые мешают нам почувствовать себя до конца искренними единомышленниками в радении за судьбу России. Неоднократно возникала потребность написать преподобному Иоанну о своем восприятии его мыслей и чувств, о солидарности с его болью, о готовности разделить ее и нести крест служения отечеству и людям. Хотелось при этом сказать слова и о том, что прошлые и оставшиеся ныне искренние коммунисты, преданные и оплеванные, -- плоть от плоти народной паствы и ни о чем больше не мечтали, как укрепить в нашем грешном мире справедливость, представление о которой так близко к христианским заповедям. Что в исторических прегрешениях революции и советской власти вряд ли стоит искать дьявольский происк, что в них вместились накопившиеся веками народные чувства несправедливости и обиды, перехлест человеческих желаний и страстей. Что принимая покаяния за эти "большевистские" -- а по сути народные прегрешения, православная церковь сама должна покаяться за то состояние российского общества, в котором оно оказалось к 1917 году. Что не сама православная вера ( исчезнувшая в народе по замечанию В.Розанова в один день), а церковные иерархи встали в ряды воинствующей и противоборствующей народной стихии рати. Хотелось подчеркнуть бессмысленность противостояния искренне верующих в Бога и в коммунистические идеалы и призвать к признанию единой общей нравственной основы двух ветвей разделившегося народа, суть которой -- любовь к ближнему и стремление к обустройству общественного жития в соответствии с этим фундаментальным устремлением. Воплощение такого устремления, верования, -- лежит в сфере идеи, духа, которому общество поклоняется или которое отвергает. И сегодня коммунисты должны признать, что их представления о "правильных" взаимоотношениях людей в обществе, которое можно было бы назвать коммунистическим, построены также на вере в возможность их реализации в жизни. Казалось бы, что у коммунистов и верующих один противник -- сегодняшний режим с его реформами, насаждающими алчность, разврат, нанесший страшный урон российской государственности. При нынешнем многообразии национальных и цивилизационнных противоречий: западнизм -- мусульманство -- буддизм -- православие, " первый" мир и "третий" мир, -- необходимо было бы через российскую государственность укреплять и отстаивать гуманистические основы, традиции православия и русского народа во взглядах на добро и зло, чтобы в конце концов конструктивно использовать духовный и организационный потенциал верующих и коммунистов для возрождения России. Ведь мало-мальски задумавшемуся о событиях последнего десятилетия должно быть понятно, что развал СССР на независимые и враждующие государства нужен был в первую очередь "цивилизованному" Западу, а не населяющим наши территории русским, украинцам, белоруссам, казахам, латышам и другим представителям народных низов. Не раз эти мысли "прокручивались" в голове, не раз приходило искушение излить их в частном письме митрополиту Иоанну. Но письмо не родилось и тому, теперь можно осознать, есть веские причины. Желание написать письмо поддерживалось потребностью в исповеди и надеждой обрести сильного духовного союзника-пастыря, а также надеждой смягчить неприятие со стороны преподобного Иоанна советской истории, жаждой расширить единение патриотов, разделяющих христианско-коммунистические верования и убеждения. В какой-то мере эти иллюзии питали такие личности как Пичужкин, Дудко, Скворцов, Антонов... Прошло два года, как митрополит Иоанн покинул этот мир, а ощущение сложности в достижении понимания и согласия усиливается. Этому способствуют и некоторые материалы "Руси Православной" в "Советской России", например, письмо А.Сичевого "Не отреклась ли Церковь от защиты бедных?" и ответ на него К.Душенова. Драматичность ситуации состоит в том, что я , например, мог бы поставить свою подпись под обоими письмами... И готов принять на себя упреки с обеих сторон, заявив: "Братия -- товарищи! А правды-то две! А может быть и больше." И если с атеистами-материалистами еще есть возможность дискутировать, что в зависимости от времени и обстоятельств одно и то же событие или утверждение может иметь разную оценку и значимость, то для человека верующего такая раздвоенность невозможна, ибо его сознание жестко догматизировано, наверно, в хорошем смысле, являясь сущностью его верования: "только так, а не иначе". Это то обстоятельство, которое необходимо иметь в виду атеисту в общении с верующими. В этом огромное затруднение, чтобы понять друг друга. Постепенно и мучительно я приходил к пониманию, что с глубоко верующим человеком спорить невозможно и даже кощунственно. А наоборот -- пожалуйста... Вот в чем трудность к взаимопониманию и сближению. Осознание этой сложности и останавливало мое перо. И если я все-таки беру на себя грех высказать некоторые мысли, то вовсе не для того, чтобы поспорить и поубеждать верующих, а чтобы лишний раз вынудить задуматься над тяжелой проблемой атеистов-патриотов и еще находящихся в пути к своей вере, ищущих своего миропонимания, связи своей судьбы с судьбой народа, отечества. Отметим для себя, они -- верхние эшелоны власти и их прислужники в СМИ -- боялись Иоанна. Его печатала "Сов.Рос.", издавались книги, но его живое слово о самобытности православной цивилизации, о защите духовных ценностей, о любви к России не было допущено в электронные СМИ. Коммунисты сегодня, признавая большую роль православия в становлении российской государственности и развитии русской культуры, ища союза с верующими в движении к консолидации общества, нащупывая и предлагая пути трансформации экономических реформ в сторону интересов большинства граждан и укрепления социальной справедливости, высокой гуманности и духовности, в сторону воссоздания крепкого государства -- делают это не из тактических соображений, а из глубинных фундаментальных представлений о добре и зле, которые близки и всем верующим. И сегодня у нас есть, наверно, общее понимание, что реализация этой веры-надежды на любовь к ближнему определяется сферой духа-идеи. Пора и коммунистам признать, что сознание далеко не всегда вторично над бытием. У коммунистов с верующими в Бога сегодня противник не только режим с его реформами, несущими предательство интересов государства и антагонизм в обществе, но и личина индивидуализма и эгоизма, сидящая в каждом из нас. Для приближения к истине и правде нам необходима и полезна экскурсия в суждения и оценки людей, далеких часто от коммунизма, но искренне болевших за судьбу родины. Это важно и для того, чтобы снять с "повестки дня" вечный вопрос "кто виноват", до сих пор приводящий к общественным столкновениям. Мы прошли уже через злые призывы: "коммунисты, покайтесь!", -- мы слышим и слышим эти покаяния. Но редки еще попытки объективно разобраться в истории гражданских распрей в России и побудить к покаянию за прошлое Церковь, приверженцев монархии и новоявленных "перестройщиков". Трудно верующему внушать смягчение отношения к вине большевиков и советской власти в гонениях на церковь. Напоминать о распутинщине, о разложении духовенства, о вспышке безбожия в народе к 17 году, о стихийном растаскивании церквей мужиками, о соучастии священнослужителей в вооруженных конфликтах и этим оправдывать отношения советской власти с православной церковью, говорить об этом -- быть неуслышанным. Но историческое объяснение революционной стихии необходимо, как и признание вины советской власти. "Старая Россия... не сумела возвести государственную идею на ту высоту, которая представляет сочетание твердых национально государственных и религиозных основ с идеями равенства и свободы. Формула старой государственности: "самодержавие, православие и народность" -- давала этим необходимым основам государственного бытия догматическое и обособляющее истолкование." (П.Новгородцев,"Из глубины." 1918) Вот некоторые оценки, высказанные митрополитом Вениамином(Федченковым), бывшим духовником армии Врангеля, через двадцать лет после окончания гражданской войны, когда он занимал пост главы православной церкви в США. "Авторитет церкви вообще был слабый. Необходимо сознаться в этом... горения не было ни в мирянах, ни даже в нас, духовных." "Либералы... не любили повиновения, послушания, признания авторитетов, любви и уважения начальству... отвоевать привилегии самим себе, командовать над другими -- вот их свойства." "Нисколько не удивляло меня ни тогда, ни теперь, что мы никого не увлекли за собой: как мы могли зажигать души, если сами не горели?" "Нет, мы были глубоко бедны идейно. И как же при такой серости мы могли надеяться на какой-то подвиг масс, который мог бы увлечь их за нами? Чем? Я думаю, что здесь лежала одна из главнейших причин провала всего белого движения -- в его безидейности!" Интересны воспоминания митрополита Евлогия (Георгиевского), который был членом Синода, членом Государственной Думы, ставшего в эмиграции православным экзархом в Европе. "Чудный дар свободы наша Русская Церковь не сберегла и попала под влияние государства. Политика вошла в церковь и значительно угасила горение духа, связала, сковала свободу ее жизни, и Церковь, подчиненная государству, стала терять в народе авторитет... Оно (государство, - АП) оказывало мощную материальную поддержку, но Церкви за нее приходилось дорого, слишком дорого расплачиваться: оно брало от Церкви больше, чем само ей давало, давало блага тленные, материальные, и заставляло поступаться тем, чем поступаться нельзя..." Зададим вопрос, что же имеет в виду Евлогий, говоря, что государство "брало от Церкви больше, чем само давало ей"? Выплачивая церковнослужителям денежное содержание, государство использовало церковь, приходы как "партячейки" для поддержания "правильного" настроения умов и обеспечения лояльности правящему режиму. Многое вечно под луной... В сегодняшних спорах и противостояниях мы постоянно возвращаемся в прошлое. В нем наш водораздел: для одних оно проклинаемый источник нынешних бед, для других -- неизбежная очищающая буря, полная трагедии, но и героики, разрядившая социальный нарыв. Напомню, как мне кажется, очень ясные рассуждения М.Антонова: "Народ, жаждавший правды и справедливости, но не нашедший их у прикрывшейся авторитетом царской и буржуазной власти, пошел искать свой идеал вне церкви и принял веру тех, кто звал к всеобщему братству трудящихся... Они (большевики, -- АП) -- не из "малого стада" избранных, но и не из противников Бога, не желающих мироустройства по правде. Ибо искали правду, по-своему следуя заповедям Христа: "Блаженны алчущие и жаждующие правды". Да, идеалом русского народа была святая Русь. Но это был именно идеал, народная мечта и только современные "православствующие" могут выдавать за нее существовавшую когда-либо реально Россию." Верно и так, казалось бы, понятно дана оценка прошлого. Что тут еще добавить? И тем не менее многие нынешние радетели за Россию, в том числе и почивший Иоанн, не удерживаются от осуждения революции, большевиков. А ведь "не суди и не судим будешь"... Сегодня это один из важнейших моментов -- снять проклятие с прошлого, революции и ее вершителя -- народа. Необходимо склонить голову перед патриархом Тихоном, занявшим в конце-концов позицию признания советской власти: "Пусть плохи большевики, но ведь и они -- мои духовные дети. Как же я могу бросить их? " А сколько осуждения было высказано в адрес патриарха православными иерархами, оказавшимися вне России вместе с остатками белого движения? Перенесемся в совсем другой мир -- латинскую Америку, вслушаемся в длившуюся несколько вечеров беседу монаха Бетто и Ф.Кастро о социальных проблемах стран южной Америки, о роли религии, о религии и коммунизме. И в ней почувствуем дыхание наших проблем. Вот Бетто задает вопрос: "Прежде чем бояться марксизма, поскольку он заявляет о своем атеизме, нам надо спросить себя, какой вид справедливого общества мы построили в мире, называющим себя христианским? ... Во имя Бога на континенте установилось буржуазное господство. Неужели это имя, которое провозглашали конкистадоры, рабовладельцы и капиталистические угнетатели, -- это тот же Бог бедняков, к которому взывал Иисус?" (Задумайся, читатель, над самим фактом, что от нас почти скрыт глобальный конфликт в южной Америке, набухший национально-социальными противоречиями, насыщенный жесткой эксплуатацией населения этих стран цивилизованным миром. Там зреет свое извержение.) Ф.Кастро так приоткрывает личное отношение к политике и религии. "Политические идеи ничего не стоят, если у человека нет благородных и бескорыстных чувств, благородные чувства людей ничего не стоят, если они не опираются на правильные и справедливые идеи... В сущности, мученик за религиозную идею, с его бескорыстием и человеколюбием, сделан по моему мнению, из того же материала, что и герой революции." Бетто объясняет: "Я предпочитаю справедливую политику во имя человеческих принципов... потому что колониалистическая, империалистическая, фашисткая политика часто проводятся во имя Бога. Этот Бог, которого вы отрицаете, этот Бог, которого Маркс обличал в свое время, -- мы тоже отрицаем этого Бога, это не Бог Библии, не Бог Иисуса. ... Для меня проблема атеизма -- это не проблема марксизма, это наша проблема, проблема христиан; атеизм существует, потому что мы, христиане, исторически были неспособны последовательно претворить нашу веру." Как близко это перекликается с мыслями, высказанными нашими Бердяевым и Розановым в начале века в разгаре российской смуты и годы спустя. ( "... Я понял коммунизм как напоминание о неисполненном христианском долге. Именно христиане должны были осуществить правду коммунизма, и тогда бы не восторжествовала ложь коммунизма." Н.Бердяев) Следующее утверждение Ф.Кастро -- жесткое, но честное обвинение церкви, имеющее прямое отношение и к православию: "И те, кто на протяжении веков охотился на индейцев и скальпировал их, чтобы захватить их богатства и их земли были христианами... Никогда церковь в сущности, резко, категорично не осуждала рабство -- этот безобразный феномен, не укладывающийся в нашем сознании... Никогда ни одна церковь не осудила этого." Лев Толстой и церковь -- это эпоха, огромный кусок нашей жизни, нашего познания. Долго недоумевал: прошло время, улеглись страсти, гений Толстого -- художника и человека (как можно их разделить?!) остался блистать на небосводе мировой культуры, а православная церковь так и не сняла анафемы с его имени. Попытки обсудить возможность прощения человека, относительно которого Бог принял решение (неужели послал в ад человека, который, пусть ошибаясь и заблуждаясь, всю свою жизнь мучительно искал правду добра и зла, и не устраивал Ходынки и девятого января, а его-то, Николая II, церковь готова объявить святым), со знакомыми верующими натолкнулись на твердое толкование, что сделать это невозможно по отношению к человеку, проявившему гордыню и позволившему себе критиковать церковь и решать, что правильно или нет в действиях ее руководителей и принятой обрядности. Это еще раз продемонстрировало принципиальную несовместимость неких сокровенных понятий бытия и верований у атеиста и религиозного человека. Я чувственно представляю себе людей, например, -- своего деда, которые искренне соглашались с Толстым в его неприятии неправедностей внешней стороны церковной жизни, с его критикой не христианства и Бога, а этих несправедливостей. Именно распад внутренней жизни церкви, о котором говорил и Евлогий, породили в России толстовство, которое, вспомним, было широким явлением. Можно увидеть упрямство и "гордыню" в Толстом, когда он писал: "... возвратиться к церкви, причаститься перед смертью, я так же не могу, как не могу перед смертью говорить похабные слова или смотреть похабные картинки, и потому все, что будут говорить о моем посмертном покаянии и причащении -- ложь. Говорю это потому, что есть люди, для которых... причащение не есть некий религиозный акт, т.е. проявление стремления к Богу, для меня всякое такое внешнее действие, как причастие, было бы отречение от души, от добра, от учения Христа, от Бога." И эту честную последовательность в искренности своего понимания веры в Бога церковь Толстому так и не простила. Боюсь, с логикой атеиста этого не дано понять. Любой человек, задумывающийся об исторической драме утверждения в жизни добра и справедливости, будет снова и снова возвращаться к вопросу об общности религиозных и атеистических представлений о смысле земного бытия и общечеловеческих ценностей. В этом отношении серьезно воспринимаются слова Ф.Кастро: "Я никогда не замечал в ... политической и революционной области противоречия между идеями, которых я придерживался, и идеей этого символа, этой исключительной фигуры ( Христа, -- АП), которая была такой знакомой для меня с тех пор, как я себя помню." Одно из главных обвинений в адрес марксистов, большевиков -- приверженность к "классовой борьбе", к разжиганию социальной вражды в обществе. Исписаны тома, вылиты ушаты той же отвергаемой злобы, проклятий вождям и народу-быдлу. Прислушаемся еще раз к Ф.Кастро: "Порождает ненависть вовсе не марксизм-ленинизм, который не проповедует собственно классовую ненависть, он просто говорит: существуют классы, классовая борьба, а борьба порождает ненависть. Порождает ненависть ... именно существование классов... Это не призыв к ненависти, а объяснение существования ненависти." 2. Россия одна... Оппозиционные публицисты, придерживающиеся социалистической ориентации, практически сближаются в оценках исторического пути России, ее цивилизационных особенностей с ходом мыслей митрополита Иоанна, который многократно подчеркивал несхожесть православного менталитета с западным. Так, С.Кара-Мурза пишет, что "...водораздел между двумя типами общества проходит в представлении о человеке. Личность ( и взаимопомощь) -- или индивидуализм (конкуренция)... , указывает на признание даже западными историками, что "в идеологии Восточной церкви община верующих сыграла гораздо большую роль, чем роль индивидума, ответственного только перед Богом ..." Соборность, ответственность друг перед другом лежали в основе русского мироощущения, российской духовности -- сегодня это признается православными иерархами и коммунистами. Слом коллективизма, внедрение психологии "сильных локтей" и эгоизма -- одна из задач проводимых реформ. Предрасположенность наших граждан к этим русским ценностям -- главный тормоз перестроечных преобразований. Отсюда и целенаправленная атака против нашей истории и культуры в СМИ, которые вдалбливают нам представление о многовековой отсталости России, о необходимости возврата в "лоно цивилизации". А еще Н.Карамзин говорил: "...Россия существует 1000 лет, и не в образе дикой орды, но в виде государства великого, а нам все твердят о новых установках, будто мы недавно вышли из темных лесов американских." А на экране телевизора два профессора уточняют: на два или пять веков Россия отстала от Запада... Профессора забыли, что это недавние выходцы из цивилизованной Европы принесли зло и кровь Америке, Африке, Индии. И как покаялась Европа? Все очевиднее становится, что наш распад и внушение нам отсталости выгодны не просто кому-то, а именно "цивилизованному" Западу. Ему нужны наше сырье, наши просторы, руки. Впрочем, руки не обязательны -- это показывает продолжающийся геноцид российских народов. Интересны слова современной американки, просто верующего человека, пожившей в России два года и мечтающей теперь прожить у нас пенсионные годы: "Я согласна с вами, что слишком много западных идей оккупировало Россию. И налицо отрицательная реакция России на сближение с Западом... Сначала я думала, что западные ценности потеряют привлекательность со сменой поколений. Однако многие западные атрибуты взывают к низменному инстинкту разврата в человеке и возможно будет непросто сохранить чистоту русской культуры. Имеются на Западе и хорошие вещи, но по-видимому они не хороши везде. Да, это трудно для меня -- жить в этом обществе эгоцентризма, нетерпимости и любителей денег." Это признание не политика, публициста или социолога, -- просто сопереживание частного лица русскому знакомому. Не все светло на историческом небосклоне православия. Правда о прошлом важна не только о заблуждениях и терниях социально-освободительного движения в годы революции и гражданской войны. Правда о прошлом в православии не менее важна для уточнения самосознания и для укрепления русской духовности и культуры. Н.Костомаров не идеализировал наши верования и отмечал, что "Несмотря на глубоконравственное значение... русское благочестие основывалось больше на внимании к внешним обрядам, чем на внутреннее религиозное чувство. Духовенство почти не говорило проповедей... Русские вообще редко исповедывались и причащались... русское благочестие почитало преступлением учиться наукам, искусствам или чужеродным языкам: на это смотрели, как на колдовство или наваждение дьявола." Особенно негативна роль официального православия в начале этого века, именно фарисейство высших иерархов, неблагочестивость рядовых церковнослужителей породили толстовство, привели к распутинщине, способствовали крушению империи... (Да, как и процессы в КПСС в 80-х годах... ) И тем не менее мы всегда должны проводить грань между идеями, устремлениями и тем, кто и как их реализует. Как не обратить внимание на слова П.Флоренского (1918): "Идея общежития как совместного жития в полной любви, единомыслии и экономическом единстве -- назовется ли она по-гречески киновией или по-латыни коммунизмом, -- всегда столь близкая русской душе и сияющая как вожделеннейшая заповедь жизни, была водружена и воплощена в Троице-Сергиевой Лавре преподобным Сергием и распространялась отсюда." Наверно это идеализация, но без мечты нет цели и смысла жизни. Наряду с проклятиями в адрес революции, народа и большевиков, многие из бывших соучастников исторической драмы поднялись до понимания неизбежности народного действия. "Я сочувствовал падению "священного русского царства", я видел в этом падении неотвратимый процесс развоплощения изолгавшейся символики исторической плоти. ... несчастье ее (революции,-- АП) было не в том, что она была преждевременной, а в том, что она была запоздалой... Самодержавная монархия не столько была свергнута, сколько она сама разложилась и сама пала." Так писал после революции Н.Бердяев. Мы привыкли к определенной классификации явлений, личностей. Н.Бердяева с его неприятием "государства, нации, рассы, класса" ( с его декларацией личности как высшей ценности, независимой от общества и государства ) следовало бы отнести к западникам. Но, отходя от позиции свободного философа, он не стеснялся признаться, что "у меня всегда была советская ориентация... Советскую власть я считал единственной русской национальной властью, никакой другой нет... " Достойно уважения его независимое поведение в среде эмиграции. "Во мне вызывает сильное противление то, что для русской эмиграции главный вопрос есть вопрос об отношении к советской власти. Между тем как я считаю главным вопрос об отношении к русскому народу, к советскому народу, к революции как внутреннему моменту в судьбе русского народа. Нужно пережить судьбу русского народа как свою собственную судьбу." Вот здесь корень порока многих представителей старой и нынешней интеллигенции: неспособность связать свою судьбу с судьбой народа, отчуждение от него. Эту болезнь интеллигенции четко подметил еще А.Блок. Если я правильно понимаю православие, -- так, как ведет проповедь Иоанн, -- беда людей в том, что "молящиеся об избавлении от своих личных, малых скорбей и соблазнов, устами произнося "избави нас", а на деле разумеют "меня, меня"!, предают тайну церковной соборности, "когда каждый молится и просит за всех, как за себя." Полезно вслушаться в ремарки А.Хомякова о России и православии, чтобы , любя, не идеализировать старый мир. "Я знаю, что в ней (России,-- АП) хранилось много прекрасных инстинктов, которые ежечасно искажаются, что когда-нибудь придется поплатится за то, что мы попрали святые истины равенства, свободы и чистоты церковной; но нельзя признаться, что все лучшее начала не только не были развиты, но еще были совершенно затемнены и испорчены в жизни народной... " Тут и суровость к себе, предвидение расплаты за крепостничество, но и гордость за свою историю: "Англичане, французы, немцы не имеют ничего хорошего за собой. Чем дальше они оглядываются, тем хуже и безнравственнее представляется им общество... " Действительно, у Европы свои большие грехи -- инквизиция, бесчисленные походы крестоносцев, разрушавшие не только Иерусалим, но и христианский Константинополь и притеснявшие православные Литву и Русь. На совести Европы ограбление и колонизация Америки, Африки, Индии, Индонезии, вечная внутриевропейская междуусобица и все с крестом и проповедями о Христе... Таких падений православие не знало. Это в Европе были Писсаро, Наполеон, Муссолини и Гитлер... А мы все еще бьем себя в грудь и кланяемся. Покаяние прежде всего очищение и укрепление духа. У нас достаточно поводов в далеком и близком прошлом для сохранения уважения к себе, своей культуре, для укрепления любви к отечеству. Сегодня любому, хоть капелиночку способному пошевелить мозгами, вспомнить историю и вехи русской культуры, должно быть понятно, что рыночные реформы, оплевывание прошлого, отказ от традиционных духовных ценностей нанесли серьезнейший урон экономике, науке, образованию, культуре, здоровью людей, их самочувствию и уверенности в будущем. Отсюда упрочается понимание, что идущие реформы антинациональны и антинародны. Не видят это только слепцы и не хотят видеть те, кто возлюбил западные "ценности" и наживает "свой" капитал. Кризис национальной государственности -- сегодня стал определяющим наше бытие и для его преодоления необходимо обновление власти, изменение взаимосвязи ее ветвей. В начале 1918 года А.Блок писал: "... России суждено пережить муки, унижения, разделения; но она выйдет из этих унижений новой и по-новому великой... " Трудно поверить второй раз в осуществимость надежды поэта. России-СССР,-- этой, проклинаемой Западом и отечественными ненавистниками "империи зла", суждено ли возродиться снова до конца столетия? Время еще есть и есть кому печься о судьбе родины. Да и пошли гулять по Руси прорицания: "режим Ельцина кончился, кончился потому, что ничего не может". Итоги выборов показывают, что это не так. И нужна нарастающая вера в возможность его преодоления, преодоления прежде всего за счет укрепления общественного единства и народной воли в стремлении сказать свое решающее слово. Не в смысле "народного бунта", а в реализации реальной демократии -- интересы народа и отечества - превыше всего. И успех зависит от очень болезненной и трудной проблемы: смогут ли верующие и коммунисты наконец понять друг друга и объединиться. Объединиться не столько в политике, сколько в совместном общежитии, в признании себя общим народным телом, в принятии исторического прошлого таким, каким оно состоялось, в понимании близости духовных ценностей и единой судьбы. Преодоление взаимного неприятия и "отпущение" взаимных грехов -- дело трудное, но возможное и необходимое ради нашего отечества. Надежды на это дает позиция таких ярких пастырей православной церкви как митрополиты Иоанн Петербургский и Ладожский и Филарет Минский и Слуцкий, взывающих паству против "бесчеловечной диктатуры, диктатуры денег, страшной по своей вседозволенности"(Филарет), а также позиция руководства КПРФ, поднявшего знамя патриотизма и готового на сотрудничество со всеми ревнителями державного духа и защитниками социальной справедливости. Когда вспоминаешь Ивана Васильева: "мы все жили в чудном мире, сотворенным нами же, нашими отзывчивыми сердцами, нашим самопожертвованием во имя ближнего, нашей любовью к соочественникам",-- то понимаешь, что при всей субъективности этого утверждения, -- такое мироощущение было доминантой в системе воспитания и провозглашаемых общественных отношений в СССР и что оно близко русскому православию и сводит в один корень советские и российские традиции соборности и коллективизма. Очень близко к соборному мироощущению и Толстовское толкование Евангелия: "... должно придти царство божие, но для того чтобы оно пришло, чтобы не было зла в мире, нужно, чтобы все люди жили не врозь, каждый для себя, а все любили друг друга." Вряд ли это укладывается в программный тезис нынешних христианских демократов о "признании священного характера частной собственности и свободы предпринимательства". В заключение хотелось бы вспомнить о диалектике, особенно в ее ясной трактовке В.Плеханова: любое явление сложно и многогранно и не поддается расщеплению на "или -- или", а есть всегда сумма "и -- и". Это имеет прямое отношение к пониманию и оценке нашей истории и общественно-социальных отношений: не было, нет и не будет в них только или добро или зло, красное или белое, а всегда и плохое и хорошее. Вспоминая прошлое, мы должны видеть во всех красках, что истина и добро всегда произрастали рядом с ложью, мерзостью и злом. И возможно страдания незабвенного А.Пушкина вечны для любой эпохи и любого честного человека: "Нужно признаться, что наша общественная жизнь весьма печальна. Это отсутствие общественного мнения, это равнодушие к общественному долгу, к справедливости и правде, это циничное презрение к мысли и человеческому достоинству приводит к отчаянию." Сегодня также общественное мнение размыто либо отсутствует. И надо преклоняться перед подвигом, судьбой известных и безвестных граждан России, которые не только понимали, что "никакой прогресс невозможен, если в людях не развито высокое чувство долга, а главной пружиной активности человека всегда была, есть и будет его беззаветная любовь к отечеству" (русский горный инженер А.Ауэрбах, 1916 г.), но жили и творили с этим чувством долга. Целью и смыслом воспитания детей в России до революции и после нее были развитие чувства долга перед Богом, людьми, отечеством. В этом наверно одна из особенностей нашей цивилизации в отличие от западной, протестанской, а тем более от американской "масс-культуры". Философия и философы, идеи, представления и сама жизнь с реалиями борьбы за физическое выживание... Мыслителям не под силу разложить все по полочкам. Любое их утверждение всегда условно и относительно ко времени и событиям. Наверно любой философ далек от истины, но потомкам грех не изучать их наследие, не обобщать его, не усваивать постижения и ошибки. Развитие истории и человечества идет кругами и, к счастью, с повторами и новому поколению часто не надо изобретать велосипед, важнее усвоить наследие, в том числе и русской мысли, русской истории, русского духа, -- в нем наше величие и наши падения, в нем кладезь мудрости и залог прогресса. Каждый человек, даже великий, в отдельности и ограничен и слаб. Но народная жизнь впитывает в себя все то, что дает ей основу, поддерживает силы и несет энергию общественному существованию и развитию. При всей повторимости происходящего в России -- амбициозности вождей и саморазрушительности общественных действий, заторможенности народного самосознания, -- мы находимся на более высокой ступени политического, культурного развития, страна обладает еще достаточным экономическим потенциалом и высокой профессиональной подготовкой граждан. Это позволит России подняться и обрести себя по мере укрепления народного самосознания, уважения своей самобытности и признания важности идеи социальной справедливости в векторе развития нашего общественного обустройства. Но пока большинство не поймет ложность призывов к "возврату в общее лоно цивилизации", которыми мы были соблазнены вождями "перестройки" к саморазрушению, -- добра и покоя в России не будет. Пока мы будем впадать в иллюзию принадлежности к "гражданам мира" -- у России смутное будущее. В.Белинский сто пятьдесят лет назад предупреждал: "Общее является только в частном: кто не принадлежит своему отечеству, тот не принадлежит и человечеству." И сегодня чувство принадлежности своему отечеству также судьбоностно как в 1612, 1812 и 1941 годах. Будем помнить призыв Иоанна Петербургского и Ладожского: "Братия и сестры, соотечественники, люди русские! На земле есть только одна сила, способная остановить сползание России в пропасть. Эта сила -- мы сами. Вопроси каждый совесть свою -- и она ответит тебе, что нельзя, недопустимо ставить вопрос личного благополучия, покоя и комфорта выше понятия гражданского долга и ответственности за судьбу страны. Всякий должен сделать конкретный выбор на своем месте." Вот с такого обращения к гражданам России вместо бессловесного гимна должны были бы начинаться сегодня каждое утро передачи электронных СМИ. А.ПОПОВ