Сотворение ОИЯИ

Глава 2. Ученый совет в действии

27 сентября 1956 года в Дубне завершилась первая сессия Ученого совета ОИЯИ. Выступая перед журналистами, Д.И.Блохинцев сказал: "Мы отправляемся в совершенно новую область и еще не знаем, что из этого выйдет, но история учит, что когда физики отправляются в новую область, они никогда не приходят оттуда с пустыми руками". ОИЯИ создавался в подражание и в противовес ЦЕРН и мог стать карикатурой на него, но не стал, потому что попал в хорошие руки.

(Продолжение. Начало в № 11.)

Идет первая сессия Ученого совета. Физики стран народной демократии активно участвуют в работе Совета, творят историю ОИЯИ и сами становятся частью его истории. Самому пожилому, Густаву Герцу, еще не исполнилось и шестидесяти, а самый молодой, Честмир Шимане, еще не вышел из комсомольского возраста. "Молодые люди!" - любил говорить в таких случаях Михаил Григорьевич Мещеряков, когда ему самому перевалило за восемьдесят.

С позиций "адвоката дьявола" выступает известный физик Леопольд Инфельд. Из воспоминаний Честмира Шимане: "Профессор Леопольд Инфельд, сотрудник Альберта Эйнштейна, не оставил ни одно предложение без комментария. Свое выступление, как правило, начинал словами: "То, что было сказано, мне бардзо подобалось, но..." - и сразу продолжал с острой критикой того, что ему так "бардзо подобалось".

Быстро летит время. На 2-й сессии Ученого совета в мае 1957 года директор ЛВЭ В.И.Векслер докладывает о пуске синхрофазотрона и рекордных 10 ГэВ. А М.Г.Мещеряков - о первом открытии ОИЯИ - эффекте прямого выбивания дейтонов из атомных ядер; Дмитрий Иванович выступает с содокладом, дает теоретическое объяснение и вводит термин флуктон.

Перелистнем еще полгода в биографии ОИЯИ и заглянем на заседания 3-й сессии Ученого совета. Увесистый том о пятистах с лишним машинописных страницах вместил в себя четыре дня и шесть заседаний; попробуем сжать их до двух газетных полос.

Именно на этой сессии директор ЛТФ академик Н.Н.Боголюбов доложил фундаментальную работу "О новом методе в теории сверхпроводимости". Его почтительно выслушивают, но, похоже, мало кто что понял, и даже пан Инфельд признается, что ему с первого раза не все понятно, но он хотя бы в состоянии задать вопрос, и еще один задает Дмитрий Иванович и общего характера вопрос поступает "с места".

О состоянии дел с импульсным реактором ИБР докладывает И.М.Франк; абстрактные математические символы уступают место техническим деталям. Илья Михайлович заканчивает словами: "Новый реактор всегда есть некоторая коробочка с сюрпризом, а наш тем более - таких в мире еще не делали".

В.И.Векслер докладывает о положении дел с большим ускорителем, К.Д.Толстов - о первых результатах, "полученных в совместной работе эмульсионных секторов Лаборатории высоких энергий и Лаборатории ядерных проблем". Предлагается передать часть фотоэмульсий для обработки в страны-участницы, чтобы ускорить процесс; Векслер на словах за, на деле против; Главатом тоже: вдруг что-нибудь откроют без нас? - в стенограмме, конечно, об этих "подводных камнях" ничего нет.

О ходе строительства отчитывается административный директор В.Н.Сергиенко. Капиталовложения, площади, кубометры - и сроки, сроки, сроки, в которые раз за разом не укладываются строители. А физики ставят все новые и новые задачи и повышают требования.

Профессор Г.Неводничански предлагает строить лабораторные корпуса не на века, а как в Калифорнии, на 10-15 лет - легкие сооружения, барачного типа. Но мы не в Калифорнии, напоминает ДИ, и при нашем климате легкие сооружения нас не выручат.

Не успевают строители и со сдачей жилья, что порождает проблемы с приемом на работу; больше всех страдает профессор Тэнесеску - он до сих пор в своем секторе один.

ОИЯИ в стадии становления, а борьба за ресурсы, материальные и трудовые, уже началась. Собрать лаборатории воедино - задача, которую поставил перед собой ДИ - как оказалось потом, не имеет решений, и "войны лабораторий", о которых упомянет потом в "Сказках золотой клетки" Франтишек Легар, еще впереди.

Члены Ученого совета Л.Инфельд, Н.Н.Боголюбов, И.Е.Тамм.

Профессор Ким Хен Бон: "Предусматривалось в этом году пустить реактор... а теперь товарищ Сергиенко говорит о третьем квартале будущего года... Исследования в ЛВЭ очень важны, но ЛНФ важна в промышленном аспекте... Если бы Нейтронная лаборатория нормально функционировала, она могла бы оказать существенную помощь странам народной демократии и, может быть, координировать их работу. По планам в будущем году Нейтронная лаборатория не будет построена, а реактор будет пущен в третьем квартале... Значит, в 1959 году мы не сможем иметь свою настоящую Нейтронную лабораторию... Такое отношение к Нейтронной лаборатории и вообще к нейтронной физике мне кажется недопустимым¹".

Дмитрий Иванович принимает удар на себя: "Мы начали маленькую нейтронную лабораторию, сделали проектной организации одно замечание, и здание отсрочилось. Потом они получили проект, мы сделали еще замечания, и строительство опять отсрочилось... Оказалось, что это огромное сооружение, в котором предусмотрено все и вся. Проект затянулся...

С импульсным реактором дело обстоит так: опоздали с проектными работами. Проектной организации пришлось очень много и серьезно поработать, и все еще остаются вопросы. До последнего времени обсуждался вопрос, как обеспечить защиту от радиации от стен здания реактора... решение только теперь удалось сформулировать. Проект оказался сложнее, чем мы представляли".

И все-таки главное - проблемы ЛВЭ и большого ускорителя. И прежде всего мастерские, говорит В.И.Векслер: "Я считаю, что работы по подготовке физических исследований на большом ускорителе поставлены под угрозу современным уровнем наших мастерских... Объем наших мастерских, если сравнивать его с объемом мастерских Лаборатории ядерных проблем, в несколько раз меньше".

Г.С.Наджаков: "...Мы опередили мир на 2-3 года минимум. Если в эти 2-3 года не будут созданы все необходимые условия для дальнейших работ на этом ускорителе, то не будет таких результатов, которые мы ожидаем..."

Профессор Ван Ганчан: "3 месяца назад мы заказали стереофотоаппарат, но все еще не знаем, когда сможем его получить".

Директор ЛЯП В.П.Джелепов: "Наша лаборатория существует уже 7-8 лет, и считается, что она всем обеспечена... - а между тем мастерские ЛЯП перегружены, выполняя заказы не только своей лаборатории, но и ЛНФ... Для поляризованных мишеней нужен жидкий гелий в больших количествах. Дай бог, чтобы это было решено в 1959 году, хотя нам это нужно в 1958-м... Я обращаю внимание Ученого совета на то, что надо ускорить строительство ожижительной станции, без этого у нас не пойдет новая методика и не будут развиваться новые направления.

Теперь о наших мастерских. Профессор Ван Ганчан сказал, что ему фотоаппарат делали 3 месяца..."

Ван Ганчан: "И не начинали..."

В.П.Джелепов: "Когда будет готова ожижительная станция для получения жидкого гелия?"

В.Н.Сергиенко: "По плану в четвертом квартале будущего года".

В.П.Джелепов: "Векслер качает головой".

В.И.Векслер: "Как не качать, когда стен еще нет".

В.Н.Сергиенко: "Начали закладывать фундамент".

Обмен репликами ускоряется. Венедикт Петрович сражается за интересы лаборатории как лев.

"Товарищ Джелепов хочет праздновать именины и на Антона, и на Онуфрия", - замечает ДИ.

Венедикт Петрович: "Я просил добавить 20 просмотрщиков, а мне не дали ни одного!"

Представитель "Главатома" Д.В.Ефремов: "Я думаю, что Венедикт Петрович сам не совсем подготовился к тому, что говорит".

Складывается впечатление, что вышестоящие товарищи пока относятся к Венедикту Петровичу как к "сыну полка"... но ничего, он еще возвысит свой зычный голос².

А для Г.Н.Флерова эта сессия открывает новые возможности: решением Ученого совета его отдел выводится из-под Джелепова и преобразуется в Лабораторию ядерных реакций. Принимая поздравления, бенефициар обращает внимание Ученого совета на то, что строительство здания для ускорителя многозарядных ионов (МЗИ) недопустимо затягивается. Дмитрий Иванович на правах модератора вносит правку: "МЗИ - это сравнительно благополучный объект... Товарищ Флеров уже поднимал этот вопрос, вплоть до самых высших сфер, но на самом деле он очень нервный человек, потому что отставание только на 2-3 месяца..."

Дмитрий Иванович подводит итог: "Мы идем слишком широким фронтом... В 1956 году мы имели на бумаге большой реактор, и тогда мне показалось, что это очень тяжелое дело... Ученый совет тогда меня поддержал, но видимо и то, что осталось, является чрезвычайно тяжелым и сложным планом".

А что с международным сотрудничеством? Есть трудности, но есть и перспективы. ОИЯИ пополняется научными и инженерными кадрами из стран-участниц. Установлен контакт с ЦЕРН. Ведущие теоретики западных стран готовы приехать в Дубну и поработать здесь несколько месяцев, но не готовы без жен.

И на этом 3-я сессия Ученого совета ОИЯИ завершилась. Для Дмитрия Ивановича ее главным итогом стало признание Леопольда Инфельда: перемены, произошедшие за этот год, восхищают; Объединенный институт не на словах, а на деле превращается в подлинно международный научный центр.

Александр РАСТОРГУЕВ,
фото В.А.ШУСТИНА

_______________

1 Когда в Нейтронке сядут писать свою историю, ЛНФ в ней, вплоть до Нобелевской Ильи Михайловича, предстанет институтской Золушкой.

2 Когда пришло время подводить итоги советского периода (а ОИЯИ - это советский проект), оказалось, что около половины всех экспериментальных открытий в Дубне было сделано на первом ускорителе.