Их имена - в истории науки

Он был физиком-романтиком...

2 декабря в ЛТФ состоялся семинар памяти В.Г.Кадышевского. С научными докладами выступили Д.В.Фурсаев - "К объединению гравитации и квантовой физики" и В.Н.Родионов - "Алгебраическая неэрмитова PT-симметричная квантовая механика с максимальной массой".

Во вступительном слове вице-директор ОИЯИ М.Г.Иткис сказал: "Владимир Георгиевич прошел школу Ландау, потом школу Боголюбова. Когда его выбрали директором ЛТФ, была спокойная, стабильная жизнь, еще существовал Советский Союз. И тут проходят собрания во всех лабораториях, все решают выбрать его директором ОИЯИ. Это был 1992 год. Само избрание было тоже очень непростым. От Минатома предлагалась кандидатура А.Ю.Румянцева, восточно-европейские страны предлагали своих кандидатов. Ситуация была довольно непростой. Все-таки избрали Владимира Георгиевича, и это был самый правильный шаг, потому что иначе во главе Института оказался бы человек, не имевший отношения ни к ядерной физике, ни к физике частиц и высоких энергий.

А времена были такие, что бюджет в Институте составлял всего 6 млн долларов, и тот не выполнялся, зарплату периодически по два-три месяца нечем было платить. И все эти годы под руководством Владимира Георгиевича Институт выживал и постепенно становился на ноги. Он и его команда, директора лабораторий добились этого. Но главным был он, всегда был готов ехать в правительство, в Госдуму, сколько он сражался за соглашение между ОИЯИ и Россией. И в конечном счете бюджет стал наполняться, начали реализовываться новые проекты. Когда он передавал Институт А.Н.Сисакяну, бюджет был маленький, но наполненный, уже все страны-участницы платили взносы.

Он очень быстро отзывался и поддерживал все новое, если это означало новое качество Института в будущем. Сколько было дискуссий вокруг простенького проекта ИРЕН, проще было его закрыть, - нет, Кадышевский его поддержал. Сколько было обсуждений модернизации ИБР-2, предлагали: может, лучше отказаться? Он сказал: "Импульсный реактор - это наша гордость. Давайте будем модернизировать". В ЛЯР не было денег, чтобы создавать первую очередь DRIBs - соединить два ускорителя. Он нашел возможность это сделать, и проект был реализован еще в 1990-е годы.

Конечно, мы сегодня гордимся нашим Институтом, его широким международным признанием, и все это заслуженно, но надо было эти 13 лет тратить свое здоровье, нервы для того, чтобы ОИЯИ не скатился в периферийные институты. Этого не случилось, и в этом огромная заслуга Владимира Георгиевича. Я уж не говорю, что из-за этого ему пришлось жертвовать отчасти и своей наукой. Я считаю, его заслуги просто огромные, и нам надо помнить об этом".

В.Н.Родионов (ЛТФ) познакомился с В.Г.Кадышевским на третьем курсе физфака МГУ. "К нам пришли новые молодые преподаватели, лекции читали с энтузиазмом. Среди них были В.А.Матвеев и В.Г.Кадышевский. Они увлекли нас очень многими вещами... Второй раз мы встретились уже лет 20 назад и выполнили много совместных работ". Владимир Николаевич вспомнил об ауре кабинета Кадышевского с легендарной доской, исписанной сверху донизу, стирать с которой можно было только с одобрения сообщества коллег. О галерее портретов отцов-основателей Института, на которых Владимир Георгиевич всегда обращал внимание: "Они не с нами, но всегда помогают решать наши проблемы".

Как рассказал М.К.Волков (ЛТФ), суворовское училище, куда отдали В.Г.Кадышевского, было очень неплохим. Кроме всего прочего, там был замечательный учитель музыки, который не только научил Володю играть на скрипке, но и привил любовь к музыке. После окончания суворовского училища дорога была одна - в военное училище. Кадышевскому помогли его товарищи, сумевшие буквально выкрасть его паспорт, без которого он не смог бы поступить в МГУ. Он учился уже в новом, только что открытом здании университета на Ленинских горах. С третьего курса М.К.Волков и В.Г.Кадышевский жили в одной комнате общежития.

"Он не просто учил предметы, а был увлекающимся человеком. Если он начинал говорить о фундаментальной длине и пятом измерении, то так увлеченно, как будто ничего интереснее не могло быть. Причем эти разговоры он начал уже чуть ли не с четвертого курса. За ним всегда ходила стайка студентов. Он мечтал открыть фундаментальную длину, которая стала бы такой же фундаментальной постоянной, как скорость света или постоянная Планка. Он всегда увлекался чем-то помимо лекций и меня увлекал. Так мы начали ходить на семинар Ландау в Институт физпроблем, хотя это был не студенческого уровня семинар. Мы вместе решили идти к Боголюбову и делать дипломы в Математическом институте имени Стеклова.

Я благодарен ему за ту роль, которую он сыграл в моей жизни, сориентировав меня в выборе направления, и тогда моя биография привела меня в Дубну. Он был физиком-романтиком и пронес это ощущение в таких, казалось бы, сухих науках, как физика и математика, через всю жизнь".

Л.Л.Неменов (ЛЯП): "Он был очень добрый и отзывчивый человек, помогал всем, кому мог. Помогая, он испытывал удовольствие. У Владимира Георгиевича была врожденная способность располагать к себе людей. Такой пример. Когда у него возникли проблемы со здоровьем, он оперировался в Швейцарии. Мне довелось общаться с его врачом, который сказал мне: "Какой обаятельный пациент! У меня никогда не было такого". И когда этот врач через некоторое время приехал в Москву на конференцию, они встречались с Владимиром Георгиевичем в швейцарском посольстве. Он обладал редким качеством: никогда, ни при каких обстоятельствах ни о ком не отзываться плохо. Я пытался однажды добиться от него отрицательного отзыва об очень скверном человеке - не удалось. Он очень любил хвалить.

Относительно его роли в спасении Института. Я однажды видел его в компании крупных чиновников. Я видел, как они на него смотрели, интуитивно понимая, что он человек другого уровня, а он общался с ними так, как будто они были одноклассниками. Я точно знаю, что именно благодаря этому его качеству Институт в те годы получал электроэнергию по льготному тарифу".

Р.Н.Фаустов (ВЦ РАН): "1957 год. Мы, третьекурсники, идем по физфаку. Нас останавливает Кадышевский, он учился курсом старше. - А вы знаете, что вышла книга Боголюбова и Ширкова "Введение в теорию квантованных полей"? - Нет. - Купите ее и изучайте. Мы так и сделали, и в каком-то смысле это стало первоначальным толчком к дальнейшей узкой специализации. Есть понятие катализатора. Он был катализатором научной мысли.

Когда он уже не был директором Института, мы регулярно вместе пили кофе или обедали, и он рассказывал, какие усилия предпринимал, чтобы вернуть Китай в ОИЯИ. Даже Путина просил посодействовать".

В.Д.Кекелидзе (ЛФВЭ): "Владимир Георгиевич Кадышевский был яркой личностью, надежным другом, хорошим семьянином. Все знали, что его двери открыты для всех, независимо от ранга и возраста. Он был притягательной личностью, которую бог наградил многим. Он внес огромный вклад в самый тяжелый период в жизни Института с 1992 по 2005 годы. Он проявил колоссальные усилия, чтобы продолжалось международное сотрудничество на всех уровнях. Он стремился Индию привлечь в ОИЯИ, встречался с послом. Идея выдвинуть ОИЯИ вместе с ЦЕРН на Нобелевскую премию мира имела огромное политическое значение. И лозунг "Наука сближает народы" родился именно тогда".

Материал подготовила Ольга ТАРАНТИНА,
фото Елены ПУЗЫНИНОЙ