Их имена - в истории Института

Вспоминая о Ежи Кнапике

Получая печальные вести о потерях коллег, близких людей, невольно вспоминаешь былые встречи с ними и ощущаешь где-то в душе невосполнимую пустоту... Так было 13 февраля, когда в нашей редакционной почте оказалось сообщение о кончине доктора Ежи Кнапика, опубликованное в варшавской газете "Выборча" его супругой Кристиной. 4 февраля 2018 года он умер в возрасте 71 года. Выпускник Лодзинского университета, много лет проработал в Дубне, потом в польском Государственном агентстве по атомной энергии в Варшаве, в МАГАТЭ в Вене.

И вспоминается, как уже много лет назад мы с доктором Ежи Кнапиком в Варшаве не просто встретились, но провели с ним и его супругой, журналистом Кристиной Кнапик, совершенно очаровательный вечер. Просто... они подарили мне свою Варшаву, и этот город навсегда остался в памяти очень теплым, немного беспечным и безалаберным, что в некоторых европейских странах (и в России тоже) отличает новые столицы от более чопорных прежних... И мы вспоминали Дубну и то, последнее интервью для газеты, которое Ежи давал сидя на чемоданах перед самым отъездом.

Почему-то всегда важный разговор откладывается до последнего. Так было и тогда. Во-первых, перед отъездом куча неотложных дел. Знакомых пол-Дубны. Кому-то позвонить, о чем-то попросить, да просто перекинуться парой слов. А если привык все делать обстоятельно, продумывать все до деталей, если это неотъемлемая черта твоего характера, - тут никакого времени не хватит.

Беседовать с хорошим знакомым (если результатом должно быть газетное интервью) всегда труднее. Тем более подводить итоги некоего важного в жизни периода. В памяти множество прежних встреч, мимолетных и тщательно спланированных. Однажды мы были ведущими на международном вечере в Доме ученых в честь 8 марта, а перед этим в составе чисто мужского оргкомитета придумывали всякие конкурсы и развлекательные репризы, дабы позабавить прекрасных дам.

И, вспомнив о том вечере, мы решили поговорить, как тогда, в непринужденной манере, но вместе с тем достаточно серьезно. За годы нашего знакомства мы, кажется, убедились в том, что понимаем друг друга с полуслова, если, правда, не считать, что за исключением нескольких общеизвестных выражений типа "холера ясна!" я совсем не знаю родного языка пана Кнапика. Зато Ежи русский знает очень хорошо.

- Кстати, откуда, если не считать лет, проведенных в Дубне?

- Когда впервые приехал в Дубну в командировку в 1969 году, мое знание языка оценили хорошо, но я воспринял это как комплимент. Да не мне в самом деле комплимент, а моему учителю русского языка в средней школе. Для него главное было научить нас живому разговорному языку, а не пройти программу. По его заданию мы готовили сценки на вокзале, в магазине и так учили язык. Я больше времени тратил в школе на немецкий, в университете на английский, а русскому научился гораздо быстрее.

В 70-х годах в Дубне работал в группе, где не было ни одного поляка. Естественно, говорили только на русском. На живом, разговорном. Когда приехал в Дубну во второй раз и стал руководителем группы польских сотрудников, кажется, что-то утратил в произношении, потому что основное общение было на польском.

- Почти двадцать лет ты связан с физикой, с Дубной. Что хочешь пожелать своим молодым коллегам?

- Любого исследователя прежде всего удовлетворяют, вдохновляют конкретные результаты. Но наука, поиск - это и неуверенность, и сомнения, и, возможно, даже неудачи. Конечно, если честно заниматься своим делом. На старте очень важно оказаться в коллективе профессионалов, руководимом опытным физиком. Вообще, личность научного руководителя - это отдельная тема. Об этом можно говорить очень долго. Во всяком случае, желаю с самого начала оказаться в таком коллективе и не разочароваться, встретившись с трудностями.

- А когда ты почувствовал, что только научная работа тебя не удовлетворяет?

- Понимаешь, я по натуре такой человек, что и в школе, и в университете занимался общественной работой. Мне всегда в жизни это сильно мешало. Но ничего не мог с собой поделать. Всегда тянуло к людям, к общению, к организаторской работе. Есть, конечно, специалисты узкого профиля, они таких как я не понимают. А мне всегда нравилось быть в гуще событий, не ограничиваться только профессиональными интересами.

- Что тебе хочется увезти в Варшаву из Дубны? Можешь не ограничивать свое воображение размерами...

- Первое что приходит в голову... Да нет, не что, а кто. Конечно, это друзья. Настоящие друзья, которые здесь остаются. Вряд ли наберется полный поезд, тем более что с билетами сейчас совсем не просто. И воспоминания. Если в таком уникальном городе как Дубна жил и работал достаточно долго, то, понятно, и воспоминания остались самые разные. Такова жизнь. Всегда найдется что-то положительное, что-то отрицательное.

- Но последнее, как правило, забывается быстрее. И все-таки, чего, на твой взгляд, в Дубне не хватает?

- За все эти годы в Институте сложились такие традиции, которые воспринимаются как естественный порядок вещей. Они не всегда содействуют прогрессу. С одной стороны, постоянный проток специалистов из всех стран-участниц. С другой - "пожизненный" срок работы советских специалистов... Мне, например, представляется оптимальным такое положение, когда, скажем, десять процентов советских научных работников в штате, а остальные на контракте. Это никакая не новость, я не претендую на открытие в этой области.

- Ежи, ты чувствуешь, как изменилось время, - вот уже три с лишним года на наших глазах происходят процессы, именуемые перестройкой, гласностью. Ты считаешь себя свидетелем или участником этих процессов?

Этот вопрос был, конечно, продиктован эйфорией первых лет гласности, и немногие тогда могли предвидеть, во что превратится "перестройка" и какой сокрушительный удар будет нанесен по многим россиянам, по науке и культуре, по старикам и детям, как расплодится чиновничий класс... Эх, да что там! О политике ни слова. А тогда мы ничего еще не могли предугадать. Хотя в Польше, несомненно, полегче было и тогда и сейчас.

- Не знаю, точно ли это будет по-русски... Прежде всего, я горячий болельщик. И наверное, если назовусь свидетелем, то поставлю все с ног на голову... Дубна не может оставаться неизменной, когда все вокруг меняется. Мы не можем быть островитянами, если вокруг бурлит другая, новая жизнь. И не случайно пришли к необходимости пересмотреть вопросы планирования, финансирования деятельности Института, его международного статуса. Конечно, все это очень ответственные процессы. Здесь нельзя бросаться в крайности. Ни коренная ломка, ни косметический ремонт не помогут. Надо оптимизировать пути решения всех проблем. Лично мне представляется важным создать всем научным сотрудникам, всем специалистам одинаковые условия для работы в международном научном центре... Вся сложность как раз в том, чтобы, не впадая в крайности, целеустремленно следовать избранному пути.

- Когда между научными центрами стран-участниц установится единая компьютерная связь (а она когда-нибудь установится!), наверное, труднее будет вырваться сюда в командировку?

- Насколько мне известно, большинство научных центров мира связано не одной, а несколькими системами компьютерной связи, но это не приводит к уменьшению числа научных командировок. Конечно, можно провести с помощью компьютеров международную конференцию, оперативно обменяться свежими научными данными, но никакие машины не заменят живого человеческого, интеллектуального общения. Они помогут общаться, так, но общения не заменят.

- Хочу вспомнить о Кристине, которая тебя встретит в Варшаве, - как она относилась к твоей вечной занятости в Дубне, правда, и сама была сотрудником отдела международных связей?

- С пониманием, конечно, но и с некоторой ревностью. Ведь время, которое должен был бы уделять и ей, приходилось делить с другими людьми...

- С другой стороны, легко ли иметь жену-журналиста?

- Интересно. Благодаря Кристине, когда она была в Дубне, и мой кругозор значительно расширился. Она подготовила здесь около сорока материалов для польской прессы о советских деятелях культуры. Благодаря ей я познакомился с такими интереснейшими людьми, как Элем Климов, Глеб Панфилов, Алла Пугачева, Михаил Жванецкий. А дубненцы смогли встретиться с польскими мастерами кино Беатой Тышкевич, Кшиштофом Занусси, Янушем Маевским...

- Вопрос традиционный (тут я сделал очень серьезное выражение лица) - Ваши планы на будущее?

- Мы, что ли, перешли на официальный тон?

В Варшаве буду работать в Государственном агентстве по атомной энергии. Постараюсь поддерживать и укреплять сотрудничество польских научных центров с Дубной. Этому поможет, что немалое время провел в Дубне, "держал руку на пульсе".

- О чем я тебя не спросил?

- О вашей газете. Как я к ней отношусь? Отвечаю: в последние дни, сидя на чемоданах, пролистал собранные подшивки. Большую часть газет уже отправил домой, но и то, что осталось, очень дорого для меня. У каждого из нас не хватает времени для дневников, записных книжек, и вы нам помогаете удержать следы времени.

Ты думаешь, мне просто было выкроить в последний день время для этого интервью? Потому и пришел в шесть вечера в редакцию, что давно обещал, - обязан.

Вот еще о чем меня спрашивать не надо. Почти ото всех в последние дни слышу: "Ты нас не забывай!". Да разве можно забыть и людей и город, в котором прошла четверть жизни?!

...С тех пор утекло немало лет. Доктор Ежи Кнапик довольно долго возглавлял международный департамент Государственного агентства по атомной энергии Польши. Не реже раза в год бывал в составе польской делегации в Дубне на совещаниях Комитета Полномочных Представителей ОИЯИ. А еще раз мы встретились с ним в Варшаве на выставке "Люди и атомы", организованной совместно ОИЯИ и Польским агентством по атомной энергии в Музее техники, в самом центре польской столицы, на Маршалковской. Выставка стала настоящим большим событием, вызвала много доброжелательных откликов в прессе. Кристина и Ежи Кнапики провожали меня в обратную дорогу, и я записал последние слова, сказанные на перроне паном директором департамента: "Первая полномаштабная выставка в Польше явила научному миру прецедент, за которым должны воспоследовать другие". Вот так - точно и емко.

Непосредственный начальник пана Ежи, президент Государственного агентства по атомной энергии профессор Ежи Неводничански сказал на открытии этой выставки: "Физические исследования - это очень дорогостоящая область науки, и поэтому они ведутся в международных институтах и коллаборациях. Однако мы можем уверенно сказать, что международный институт в Дубне - это наш институт, где мы тоже хозяева. Он только географически расположен в России, и свидетельством международной "прописки" Дубны стал факт присвоения одному из элементов, открытых в Дубне, названия "дубний".

Побывали на этой выставке и другие наши давние добрые знакомые академик Анджей Хрынкевич и профессор Ежи Яник.

- Дубна и теперь остается центром, - сказал академик А.Хрынкевич, - через который наши физики осуществляют международные контакты, особенно с коллегами в бывших советских республиках. На выставке, развернутой в эти дни, особенно ярко подчеркнуто, что именно ученые даже в самой сложной международной обстановке в силу своих профессиональных интересов играют роль послов мира лучше, чем политики.

- Это великолепная выставка, - сказал в нашей беседе профессор Е.Яник, и я думаю, что Дубна сыграла великую роль в развитии физики в Польше. Выставка хороша тем, что представляет не только атомы, но и людей. Через все годы моего сотрудничества с Дубной я пронес идею о том, что несмотря на сложную историю взаимоотношений России и Польши, сотрудничество наших ученых вело к сближению народов. И в Дубне это сотрудничество реализовано как раз так, как надо.

Евгений МОЛЧАНОВ,
из книги "Беседы о Дубне" (Дубна, 2003)